Наука любви (Happy end)
Коротко стриженный широкоплечий мужчина, одетый в свободном стиле от Гальяно, не прерывая беседы, наблюдал за оживленной группой в другом конце зала. В толпе его бывших однокурсников, собравшихся по случаю пятнадцатилетия окончания университета, его интересовало лишь одно лицо. Он не отводил напряженного взгляда от худощавого очкарика, со смущенной улыбкой отвечавшего на вопросы окруживших его людей.
"Неужели этого человека я когда-то так бешено любил? - размышлял наблюдатель, - Так, что еле выжил, когда он меня бросил?"
Тот давний урок Андрей запомнил. Больше он никогда так не подставлялся. Вряд ли кто-нибудь теперь успеет его бросить. Он всегда сделает это первым. Теперь уже никто не сможет его банально поиметь. В первую очередь это, конечно, относится к бизнесу. Тут он сам "акула". Да и в физическом плане, что бы его "завалить", теперь понадобятся как минимум трое. Его контактность и открытость только внешние, на самом деле, он не доверяет никому. Зачем? Известно, как устроен этот мир. Отец бросит семью в тот самый момент, когда у тебя появится к нему столько вопросов. Не успеешь оглянуться, и приятная компания превратится в банду озверелых садистов. Любимый человек отвернется в ту самую минуту, когда тебе больше всего будет нужна его нежность и поддержка. Чуть зазеваешься, понадеешься на дружеское расположение, и у тебя уведут выгодный контракт. Такова жизнь и надо принимать ее без всяких сантиментов.
Любовь, вообще, фикция. Ты интересен только как обладатель завидных физических данных, ну или денег. И только пока ты их обладатель. (Впрочем, и тебе нужны все эти мальчики ненадолго, лишь для секса).
Кстати, как бы он поступил, если б знал, об этом нелепо одетом интеллигенте только то, что он гей? Захотел ли бы "снять" его? А почему бы и нет? Чего теряться то? Сейчас развлечемся. И Андрей, закруглив разговор, двинулся через зал.
- Привет, Иван.
- А, Андрей! Давно не виделись.
Ну что же, Смирнов тоже изменился. Держится поувереннее. Научился маскировать робость. Слово за слово и они разговорились. Ваня расспрашивал, не скрывая интереса. Андрей небрежно подкидывал вопросы. Со стороны можно было подумать, что болтают два старых приятеля. Их окружила толпа бывших одногруппников Андрея.
Рыжий Гоша хлопнул Ивана по спине.
- Ну, вот и слава богу. А то ходили слухи, что между вами кошка пробежала. А я смотрю, вы по-прежнему друганы. Ванька, ты где в Москве остановился?
- Да я к роди...
Андрей перебил:
- Как где? Конечно у меня.
Иван запнулся, вглядываясь в лицо Андрея, но промолчал и это был хороший знак.
Часа через три, выходя из ресторана, Андрей раздраженно говорил:
- Слушай, хватит бубнить. Ярославль, Ярославль. Поедешь к родителям завтра. Столько лет не виделись. Посидим. Выпьем. Не бойся, я тебя не изнасилую.
Про себя Андрей подумал: "Надеюсь, не придется". И он решился задать вопрос весь вечер, крутившийся у него на языке:
- У тебя есть кто-нибудь особенный?
- То есть?
- Ну, Ваня, не придуривайся. БФ есть у тебя?
- БФ? А... да,.. да... конечно.
- Как его зовут?
- Кого?
- ...
- А... Клаус.
- Сколько вы вместе?
- Год... Нет, даже три...
Андрей удивленно покосился на Ивана. "Все-таки, какой он рассеянный. Разве можно перепутать год и три года?"
- Страстная ляябоффь? Живете вместе?
- Ну в общем... Да.
Ваня помолчал и зачем-то добавил:
- Но у нас свободные отношения.
Разумеется, Андрей без труда перевел, что именно Иван хотел этим сказать: "У меня все замечательно в личной жизни. И я отлично понимаю, что ты ко мне клеишься. Давай, давай. Быть может, не напрасно".
- А ты с кем? Мне не хотелось бы никого беспокоить...
- А ты никого и не побеспокоишь. Я живу один. Поехали, вон мой шофер рукой машет.
В машине они еще лениво поддерживали разговор, но в лифте уже ехали молча. Все было ясно без слов. Иван не стал "придуриваться" и делать вид, будто бы не понимает, зачем его привезли в гости. И хотя он был заметно потрясен шикарной двухуровневой квартирой Андрея, не стал тратить время на осмотр, а сразу поинтересовался, где ванная комната. Андрей предложил ему две на выбор.
Уже через пятнадцать минут Андрей, прикрытый лишь углом тонкой простыни, закинув руки за голову, ждал Ивана на огромной кровати. Скульптурное мощное тело в данный момент казалось расслабленным. Довольно обманчивое впечатление. На самом деле нервы Авилова были натянуты до предела и его внутренне напряжение нет-нет, да и отзывалось волной конвульсивного сжатия мышц. Не было смысла и дальше обманывать себя, убеждая, что сейчас из душа выйдет просто очередной случайный любовник. Этот человек был его первым мужчиной, его первой и единственной большой любовью и его самым большим жизненным разочарованием.
Сейчас, по прошествии стольких лет, Андрею казалось, что он во всем разобрался. И как Иван когда-то его умело к себе привязал своей мнимой беспомощностью; и как беззастенчиво пользовался им, загоняя в пассив, отлично зная, что это отнюдь не все, что нужно партнеру; и как сделал из него домработницу, свалив на Андрея все хозяйственные хлопоты. И как резко, после того как Андрея изнасиловали, потерял к нему всякий интерес. Обычно Авилов не позволял себе погружаться в воспоминания об этом самом ужасном времени своей жизни. Но сейчас, ожидая Ивана, в памяти всплывали давно вытесненные оттуда подробности. Андрей отчетливо помнил, как нуждался тогда в друге, как отчаянно ему хотелось спрятаться в его руках, закрыться от всего света. Но Иван был холоден как лед, ни разу даже не прикоснувшийся к нему будто к прокаженному. Более того, Ваня вышвырнул его, как нашкодившего щенка, из их общей постели, и обратно уже не позвал. Он толкнул Андрея на то, что задачей последнего стало найти хотя бы небольшую толику тепла, все равно где и у кого. С омерзением Андрей вспоминал, как шел тогда за каждым кто поманит. Потом накатывало отвращение к самому себе за эти бессмысленные, не приносящие никакого облегчения, а только дополнительную боль, связи. Андрей долго надеялся, что все исправится, но становилось только хуже. А когда он ежевечернее стал наблюдать, как какой-то солидный мужчина подвозит Ваню до дома и они еще потом по полчаса сидят в машине не вылезая, Андрей понял, что это конец. Ваня так никогда ему и не признался, что тот мужик, его шеф, был его любовником. Видимо, не считал Андрея достойным такого доверия, но все было очевидно и так. Андрею даже жалко было этого Виктора, его использовали так же цинично. Сразу после защиты, несмотря на ранние договоренности о продолжении разработок, Иван, на все и всех наплевав, рванул в Европу, где заключил выгодный контракт. Такой вот практичный оказался. Хотя, может и лучше, что он тогда уехал. Иначе эта пытка тянулась бы бесконечно. Ведь Андрей малодушно согласился на навязанную Иваном дружбу. После окончательного разрыва Андрею потребовалось несколько лет, что бы собрать себя "по кускам" из руин.
Размышления Андрея были прерваны вошедшим Иваном. Он был в трусах, в руках держал стопку своей одежды. Весь его вид выражал нерешительность, его заметно трясло. Андрей, только что взвинтивший себя неприятными воспоминаниями, презрительно следил, как Ваня пристраивает свою стопку, снимает очки, осторожно присаживается на краешек кровати. Конечно, надо было быть полным придурком, что бы перед этим человеком строить из себя мачо, но Андрей ни чего не мог с собой поделать. Слишком долго он носил эту маску. Не шелохнувшись, он просто сверлил Ваню взглядом, и тогда Иван осторожно просунул руку под простынку и стал поглаживать живот, внешнюю и внутреннюю часть бедер Андрея. Член – предатель сразу начал толстеть и наливаться, не спрашиваясь у хозяина. Когда Ваня кругами подобрался к лобку и мошонке, не задевая ствол, пенис уже "звенел" от напряжения, а яйца подобрались сильнее некуда.
"Не знаю, на что ты рассчитываешь, мой дорогой, но сегодня будет так, как я захочу. Готовь свое очко", - думал Андрей. Вслух он сказал:
Ваня выполнил команду и замер в той же позе на краю ложа. Андрей обхватил его за талию и с легкостью, как будто Ваня весил не больше десятилетнего ребенка, перекинул его через себя на пустующее место. Андрей не собирался разводить нежности, напротив, его так и подмывало сделать Ивану больно. Он настроился на жесткий, грубый трах. Ваня утонул в подушках, растерянно наблюдая, как Андрей разрывает зубами упаковку и натягивает презерватив.
Смотря Ване прямо в глаза, Андрей неспешно нанес смазку и, приподняв ему одну ногу, резко засадил свой кол по самые яйца. Ваня заметался, забил руками по постели, вцепился в простыню, но как кролик от удава не мог отвести наполнившихся слезами глаз от лица партнера. Андрей сам не выдержал этого полного недоумения, доверчивого взгляда, и перевернул ошарашенного такой грубостью гостя на живот. "Уж не думаешь ли ты, что тебе больно? Нет, это не боль. Это просто... щекотка". Андрей вжал локтем шею и голову Вани в матрас и начал безжалостно долбить. Ему долго не удавалось достичь оргазма. Ситуация и для него была экстремальная - никогда раньше он не испытывал подобной злобы при сексе. Из-за этого исступленного, перевозбужденного состояния он терзал бедного Ваньку довольно долго. Пока вдруг не почувствовал едва заметное изменение в поведении мужчины, лежащего под ним. Иван перестал зажиматься, а стал делать легкие встречные движения. Как только Андрей осознал, что это означает, его настиг жесточайший, какой-то страшной животной силы оргазм. Кончив, Андрей немедленно отвалился, и, не глядя на распростертого Ивана, потянулся за сигаретой.
Но, похоже, Ваня не собирался давать ему передышку. Андрей почувствовал, как к его бедру прижимается "старый знакомый" – нехилый Ванькин член, да еще в самом что ни на есть боевом состоянии. Краем глаза Андрей успел заметить, как вздулись на нем вены, и как стала просто огромной темно-красная грибообразная головка. Еще немного и Иван, закинув на Андрея ногу, начал ласковую атаку. "Черт, черт, черт – думал Андрей, - а ведь помнит, скотина, что меня заводит". Ваня как раз нежно покусывал ему соски, рукой поглаживая под мошонкой.
Андрей не собирался продолжать интимное общение, но тело само решило все за него. Кроме того, Андрею так безумно хотелось, хотя бы один раз лизнуть Ванькин хуй, что он просто не мог стерпеть. Ваня замер, лежа на боку, позволяя партнеру сползти к своему паху. Делая минет, Андрей, обычно, представлял себе, что на самом деле пенис, который он ласкает гораздо крупнее, но в данном случае призывать на помощь воображение не требовалось. Не с чем не сравнимое удовольствие – горячий пульсирующий хуй, заполняющий твой рот, упирающийся в небо, давящий на язык. Андрей обхватывал губами головку, толкал языком крошечную дырочку, пытался заглотить сокровище как можно глубже, облизывал край "шляпки"... Он поплыл от удовольствия, почти захлебываясь от смазки и от собственной слюны, как вдруг "игрушку" отобрали. У Вани были свои планы как ей распорядиться.
Андрей уже забыл, когда он последний раз занимал пассивную позицию, и сегодня тоже не собирался, но оказался не в силах сопротивляться. И совсем не Ивану, а своему собственному желанию. На его взгляд, Ваня слишком долго там копался с резинкой и даже слишком осторожничал с проникновением. Андрей сам качнулся вперед и, наконец, почувствовал себя насаженным на толстый горячий ствол. Он закрыл глаза и как в калейдоскопе перед мысленным взором замелькали картинки. Самые яркие: Ванька, зажавший кого-то в углу и трахающий в рот; обнаженный парень, пытающийся скрыться от преследователей; гостеприимно раздвинутые высеченные, все в кровавых рубцах, ягодицы... Андрей даже не сразу осознал, что его член дрочат, а он орет как раненый зверь. На миг он увидел Ванькины безумные глаза и понял, что они кончили одновременно.
После оргазма, по идее, должно быть хорошо, но Андрею стало плохо. Накатила такая слабость, что он перестал ощущать границы своего тела. Андрей не мог допустить, что бы бывший любовник увидел в каком он "коматозном" состоянии и с трудом отвернулся. Его бросало то в жар, то в холод. Его реально бил озноб, и он не понимал, что творится с дыханием. Сейчас он не мог ни разговаривать, ни двигаться, и не хотел видеть, кого бы то ни было. Ваня каким-то образом почувствовал это и, бережно укутав Андрея одеялом, отстранился. Успокоившись и пригревшись, Авилов провалился в сонное полуобморочное забытье.
Утром он проснулся в одиночестве и если бы не записка на столе, можно было бы подумать, что ему все пригрезилось. Слова, написанные Иваном, были вежливо-нейтральные и от того очень обидные. Что-то вроде: "Приятно было повидаться и все остальное. Будешь в Мюнхене заходи..." Далее следовал адрес в Германии и подпись – латинская буква I. Эта "нерусская" буква, как-то особенно резанула Андрея. Он взял ручку и переправил ее на кириллицу: "И".
"Клаусу своему так записки подписывай, мудак", - с самым что ни на есть зеленым чувством, подумал Андрей.
***
Весь следующий месяц Иван не выходил у Авилова из головы. Он ненавидел сам на себя, что опять позволил этому типу зацепить себя. И тут как по заказу подвернулась рабочая поездка во Франкфурт. Конечно, необходимости ехать особой не было, вполне мог съездить заместитель, но Андрей к изумлению подчиненных заявил, что это очень важные переговоры и он поедет сам, а полетит через Мюнхен. И напрасно секретарь пыталась объяснить ему нецелесообразность такого маршрута.
Зачем он едет и что он скажет, Андрей понимал смутно. Какое-то вязкое, липкое, низкое чувство руководило им. Очень постепенно выкристаллизовался побудительный мотив, толкнувший его на этот шаг. Он отлично понимал - то, что он собирается сделать недостойно, это подлость, низость и не заслуживает оправдания. И, тем не менее, он реализует задуманное, чего бы это не стоило.
Стоя в тихом мюнхенском центре и нажимая на звонок, Андрей был полон решимости. Он отобьет у Ивана его Клауса. Или подкупит того, кто отобьет. Или разлучит их каким-нибудь другим способом. Но он заставит Смирнова почувствовать, что значит потерять любимого человека, что значит день за днем ощущать лишь боль и пустоту.
Сверху Андрей услышал короткий вскрик, это Ваня вышел на балкон посмотреть, кто это там так трезвонит в дверь. Андрей испугался, что он сейчас вывалится с третьего этажа, но, слава богу, Смирнов бросился открывать дверь. Похоже, ноги чудом не переломал. "У них, что домофона нет?"
С первого взгляда на Ванькину берлогу Авилову стало ясно, что никаким Клаусом здесь и не пахнет. А пахнет таким беспросветным гулким одиночеством, что у Андрея защемило в груди. Он с облегчением (его подлый план не понадобился), абсолютно новыми глазами смотрел на Ивана. Тот суетился: открывал и закрывал пустой холодильник, что-то говорил без умолку, хватался за бумаги, рассыпанные по кухонному столу...
- Андрюх, мне не чем тебя накормить. Странно, вроде хлеб вчера был... Да поставь сумку сюда... Ты устал? Жалко, что ты не предупредил меня, я бы... Ты хочешь есть? Придется в кафе спуститься...
Сидя в кафе, напротив возбужденного, счастливого Смирнова, Андрей ни как не мог сосредоточиться на беседе. Он смотрел на тонкие длинные пальцы Ивана. Не мог отвести глаз от груди, просматривающейся через распахнувшийся ворот рубашки, пялился на губы,.. и у голову лезли разные неприличные мысли. Встретившись взглядом с умными, добрыми глазами, Андрей вдруг впервые осознал, что в той давней грустной истории были кое-какие нестыковки. Да и ему самому есть в чем себя упрекнуть.
- Эй, я последние десять минут произношу монолог. Ты что там, язык проглотил?
- Вань...
- Да?
- Ты очень голоден?
Иван посмотрел на тарелку, на Андрея, на свой дом через дорогу.
- Очень!!!
И они, бросив деньги на стол и оставив недоеденную еду, рванули к выходу.
Смешно, но как нетерпеливые подростки, целоваться начали уже в прихожей. Колени у Андрея непроизвольно подогнулись, и он взялся за чужой ремень.
- Не гони, не гони, - бормотал Ванька, а сам вжимал лицо, стоящего перед ним на коленях мужчины, себе в пах. Кое-как они все же добрались до кровати.
Где-то часа через полтора Андрей, выходя из душа (он еле втиснулся в кабинку), не удержался от ехидного вопроса:
- Ну и где твой Клаус?
Ваня захохотал:
- Иди ко мне.
И завалив на спину присевшего Андрея, всунул два пальца правой руки ему в рот.
- Да вот же он.
Языком выпихнуть руку не удавалось, укусить больно он боялся. Андрей начал вырываться. Возня вылилась в шутливую потасовку. Они толкались, поочередно подминая друг друга. "Что это? – изумленно подумал Андрей, - Неужели опять? Офигеть!" Действительно Ваня снова завелся, тяжело задышал и начал беспорядочно тыкаться затвердевшим концом в тело Андрея. Авилов отпихивался и, сквозь смех, выдавил из себя любимый каламбур двух заядлых преферансистов:
- Отстань от меня, маньяк. Я больше не могу. Я пасс.
Тут он заметил, что Ивану, кажется, совсем не до шуток, он действительно опять изнемогает от желания. Конечно Андрей мог бы скрутить Ваньку в бараний рог одной левой. Но он еще чуть-чуть, для вида, посопротивлялся и сам задрал ноги. "Ну раз малышу так надо". Когда все закончилось, Ваня уперся лбом в лоб любовника и заплакал. Андрей гладил судорожно вздрагивающую спину и не совсем понимал в чем дело, но чувствовал, что его готовность разобраться с любым кто посмеет обидеть любимого, в данном случае не пригодится.
***
В баре Мюнхенского аэропорта симпатичная молодая немка в форменном переднике наблюдает за привлекательным мужчиной средних лет сидящим у окна. Этот высокий, элегантный незнакомец, прячущий красивые серые глаза за пижонскими очками из последней коллекции известного дизайнера, давно занимает ее воображение. Кто он? Почему всегда один? И без багажа? Почему обязательно с книгой или что-то пишет, а газет никогда не покупает? Почему сидит так спокойно целыми часами? Полгода назад она сделала попытку познакомиться с ним, но он просто проигнорировал ее заигрывания.
Иван всегда занимает это место. Сегодня деревья за окном гнутся от ветра, и рейс из Москвы опять задерживается из-за погодных условий. Но это не страшно. Ваня готов, если понадобится, ждать целую вечность. Он уже ждал.
Пассажир на месте 4F оторвался от газеты и нахмурил лоб: "Не забыл ли я свитер от Brunello Cucinelli, который купил для Вани? Да нет, он, кажется на дне сумки. Надоело мотаться. Когда же закончится этот бесконечный Ванькин контракт?" Андрей потянулся – затекла спина. "Надо возобновить занятия в спортзале. Не обязательно же качаться". Дело в том, что Ваня запретил Андрею жрать анаболики и наращивать мышцы. Аргументировав это своими предпочтениями: ему, мол, иногда кажется, будто он трахает вышибалу из квартала красных фонарей, а это никогда не было его эротической фантазией. На самом деле было очевидно, что он просто беспокоится о здоровье друга.
Андрей размышлял: и как это у Смирнова так незаметно получилось опять все перевернуть в его жизни? И вот уже Андрей занимается Ванькиной квартирой, диетой (заработал все-таки язву за эти годы), гардеробом, выпуском его книги, решает финансовые проблемы... Да еще летает к нему за тысячи километров как девочка по вызову. Как ни крути, надо признать, что его опять имеют со всех сторон. Какое счастье.
